ФП-политобзор
Илья Щербаков, аспирант, сотрудник кафедры международный отношений и интеграционных процессов факультета политологии МГУ имени М.В.Ломоносова
В течение апреля-мая сего года мировая общественность стала свидетелем напряжённых переговоров в Омане между представителями США и Ирана, посвящённых поиску возможного перезапуска СВПД (Совместного всеобъемлющего плана действий). Данный договор был де-факто дезавуирован американской стороной в 2018 году в период первого президентства Д. Трампа, несмотря на то, что по отношению к остальным его участникам – Франции, Великобритании, Китаю, России и Ирану – он продолжает свое действие (срок действия СВПД истекает в октябре 2025 года). Тем не менее, остаются нерешёнными вопросы: каковы перспективы выхода высоких договаривающихся сторон из Вашингтона и Тегерана на компромиссное плато решения этой проблемы и каков взгляд России по вопросу «иранского атома»?
В историческом плане ядерная программа Ирана прошла сложный и тернистый путь эволюции, балансируя между «Сциллой» международно-политической конъюнктуры разных эпох и «Харибдой» собственных амбиций в области разработки ядерного атома. Условно, в качестве периодизации следует выделять три периода развития иранской ядерной программы. Первый период (1960-1970 – е годы) – характеризуется взрывным ростом строительства научных объектов в области разработки и обогащения урана (в частности, в 1967 году при поддержке США был открыт Тегеранский ядерный научно-исследовательский центр). Шахское правление в Иране Мохаммеда Реза Пехлеви позиционировало плотное развитие национального ядерного проекта со странами Запада, как пример успешного проведения модернизационных изменений внутри страны, получивших название «Белая революция». Второй период (1979-1989 годы) – в этот период после прихода ко власти консервативных (исламских) политических во главе с аяттоллой Али Хомейни в 1979 году разработка ядерной программы была запрещена как проект, который был направлен на дальнейшее укрепление экономических и политических отношений иранской стороны со странами Запада. Современный период развития ядерной программы Ирана (1989 год – настоящее время) характеризуется восстановлением политическим руководством Ирана основ национальной ядерной программы после смерти аятоллы Али Хомейни. Несмотря на расширенные временные рамки рассмотрения третьего периода развития иранского атома, в целом именно на данный период времени приходится возникновение той международно-политической конъюнктуры, которая частично оказывает влияние на текущие проблемы заключения нового ядерного соглашения после распада СВПД, подписанного в 2015 году.
Тем не менее, на сегодняшний день одной из ключевых сложностей протекающих в Маскате американо-иранских переговоров о перезапуске соглашения о развитии ядерной программы Ирана является принципиальное идейное столкновение двух договаривающихся сторон. Данное столкновение базируется, с одной стороны, на желании США свернуть какое-либо дальнейшее развитие «иранского атома» в обмен на снятие санкций против иранских компаний, зарубежных финансовых счетов и отдельных научно-исследовательских организаций Ирана. В то же время Исламская Республика Иран в качестве альтернативного варианта соглашения предлагает сохранить собственный потенциал по обогащению урана (до порогового уровня 3,67%) в гражданских целях с возможностью переноса этого обогащения на мощности т.н. «ближневосточного консорциума», в который будут входить ОАЭ и Саудовская Аравия. Кроме того, похожий на иранскую альтернативу проект сделки предлагает Оман на правах международного посредника текущих американо-иранских переговоров. В частности, оманская сторона выступает за создание региональной организации, которая будет находиться под контролем МАГАТЭ и профильных специалистов из США и соответственно вне иранской юрисдикции, что таким образом нивелирует подходы Ирана по включению в процесс активного обогащения урана до оружейных значений.
С точки зрения российской внешней политики, оценка нынешних шагов американской и иранской администраций к подписанию нового соглашения по «иранскому атому» базируется на нескольких аспектах. Во-первых, Россия как государство с богатым опытом международного посредничества в странах Ближнего Востока заинтересована в обновлении ключевых положений СВПД 2015 года с учётом изменившихся международных реалий «на земле». Не в последнюю очередь это связано с общими обязательствами Российской Федерации как страны-участника Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), направленными на международное регулирование процессов распространения ядерных технологий в мире.
Во-вторых, российская сторона как страна-подписант СВПД, принятого в 2015 году, и участник договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве с Ираном, подписанного в январе 2025 года, с позитивной точки зрения рассматривает развитие совместных с иранской стороной проектов мирного атома и взаимных долгосрочных связей по ядерной проблематике в целом.
Как итог, Россия поддерживает шаги по созданию альтернативного компромисса по ядерной программе Ирана, которая будет учитывать интересы не только американской, но и иранской стороны в контексте нахождения последней под международными санкциями, не позволяющими исламской республике полноценно осуществлять торгово-экономические и политические отношения с различными государствами.
