«Важно избежать крайностей в процессе развития политологического знания»: Елена Шестопал о современных проблемах политологии, роли лидеров, образах будущего и молодом поколении российских политологов
Интервью с заведующей кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, заслуженным профессором Московского университета, доктором философских наук Еленой Борисовной Шестопал. ( видео)
Для тех, кто знаком с развитием отечественной науки социогуманитарного направления, Елена Борисовна Шестопал не нуждается в представлении. Яркий представитель плеяды ученых факультета политологии МГУ, своей плодотворной деятельностью она по праву считается одним из ведущих ученых-исследователей отечественной политологии. Именно её фундаментальные исследования заложили основу такого научного направления, как политическая психология в России.
Сегодняшняя встреча с ней для интервью представляется особенно интересной, поскольку процессы, происходящие в мире и, соответственно, в политической науке, по мнению многих современных политологов, требуют глубокого осмысления. Устоявшиеся политические аксиомы и представления о политическом процессе стремительно меняются, и мнение авторитетных экспертов очень важно для понимания вектора развития современной политологии.
Повод для встречи нашёлся самый что ни на есть рабочий — начало учебного года. Это самое время узнать о планах и задачах, которые ставит перед собой возглавляемая Еленой Борисовной кафедра. Для нас же это вновь стало подтверждением того, что одна из бесценных привилегий работы пресс-служб МГУ — это возможность под традиционным предлогом обсудить не только учебные процессы, но и получить ответы на актуальные вопросы от классика современной науки.
— Елена Борисовна, добрый день! Искренне благодарим, что нашли время для интервью. И начать хотелось бы, если так можно выразиться, с производственной темы: какие задачи ставит перед собой в этом учебном году кафедра социологии и психологии политики Московского университета?
— Дело в том, что у нас есть традиционные задачи, которые нам необходимо решать регулярно. Среди них я бы назвала, прежде всего, необходимость обновления курсов, которые мы читаем студентам и аспирантам на разных программах. И, я думаю, понятно, почему это надо. Мы занимаемся не столько историей, объект которой уже состоялся, меняются лишь его оценки и интерпретации. Мы занимаемся современной политикой, а в ней происходят очень интересные и очень бурные события. Мы не можем читать свои курсы так, как читали их в прошлом, позапрошлом году или 10 лет назад. Поэтому необходимость такого обновления очевидна.
Кроме того, мы переходим на новую модель преподавания в нашем университете и на нашем факультете. Поэтому, очевидно, мы будем создавать программы уже под новые стандарты, под новые условия обучения, и это потребует от нас большой работы в этом году.
И, конечно, поскольку наша работа не сводится только к обучению студентов, а обязательно включает в себя исследовательские проекты, то, начиная с нового учебного года, мы планируем эту работу. В этом году у нас есть несколько направлений исследований, которые мы для себя определяем как приоритетные.
— Расскажите, пожалуйста, об исследовательских проектах кафедры.
— Прежде всего, мы являемся частью факультетской команды, которая работает над новым проектом, посвящённым исследованию образов будущего и социальной архитектуры. За нашей кафедрой закреплён тот раздел, который касается представлений граждан о том, какое будущее ждёт нашу страну. Это очень важное направление исследований, я бы сказала, суперактуальное. Поскольку то, как мы видим будущее, во многом определяет и то, каким это будущее реально станет. Если у людей в сознании нет представления о том, куда идёт страна, то и возможности вести страну в этом направлении сужаются. Поэтому понимание того, как люди видят это будущее в разных сферах — в политике, в экономике, в культуре, в образовании — это очень важный предмет для изучения.
Мы в текущем году были заняты в основном концептуализацией понятий, разработкой теоретической модели исследования. А следующий этап нашей работы, который мы планируем на конец этого — начало следующего года, — проведение эмпирического исследования представлений о будущем нашей страны у граждан из разных регионов, разного возраста, разного образовательного уровня и разных политических ориентаций. Это исследование мы будем проводить вместе с нашими аспирантами, студентами, магистрантами.
— Хорошо помню вашу фразу на конференции, посвященной столетию Г. Х. Шахназарова: о приоритете в современной политике (и даже в историческом ракурсе) всё-таки личностей, а не институтов. Современная международная политическая повестка и внутриполитическая ситуация в России подтверждает это?
— Вы знаете, подтверждение этой мысли мы видим каждый день. Если вы откроете любое издание, включите телепрограмму, вы увидите, что ни одна программа не обходится без упоминаний о Путине, Трампе, Си, Моди или Эрдогане. Конечно, институты очень важны, они свидетельствуют о зрелости политических систем. То есть любая зрелая политическая система, конечно, не должна зависеть от прихотей того или иного лидера. Но в то же время мы видим, что в ситуации глобального кризиса роль лидера, роль личности этого лидера повышается многократно. Поэтому с этой точки зрения я вижу подтверждение этой моей гипотезы каждый день.
Более того, я бы сказала, что буквально вчера наш президент как раз говорил о том, что он придаёт огромное значение тому, как выстроить отношения с лидерами других стран. И это не случайно. Сегодня институты не срабатывают, настолько изменился сам политический процесс, что рассчитывать на то, что автоматически будут работать писаные правила, каких-то готовых политических документов или традиционных институтов, не приходится. Поэтому мне кажется, что наличие сильного лидера — это конкурентное преимущество той или иной политической системы. По счастью, у нас такой лидер есть.
А что касается европейцев, то им очень не повезло с лидерами. Я бы назвала там, может быть, 2-3 человек, которые поднимаются над общим низким уровнем лидерства, что приводит эти страны к очень серьёзным последствиям. Поэтому с этой точки зрения да, личность лидера имеет огромное значение. Не обязательно, кстати, со знаком «плюс»; она может быть и со знаком «минус». Но сам факт того, что есть тот, кто принимает решения, у кого есть воля для их принятия, — это действительно конкурентное преимущество.
— Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития отечественной политической науки и какие задачи стоят перед молодым поколением российских ученых?
— В политической науке, как и в других социальных и гуманитарных науках, сейчас идут очень интересные и очень сложные процессы, которые, конечно, кто-то называет кризисом. Я думаю, что дело не в кризисе как таковом. Более того, мне представляется, что за постсоветский период наша политическая наука достигла определённого уровня зрелости, что позволяет нам справляться с вызовами, которые мы встречаем каждый день.
Эти вызовы связаны, во-первых, с непредсказуемостью политического процесса. Сегодня вряд ли можно рассчитывать на однозначный прогноз развития политических процессов. В лучшем случае этот прогноз будет вероятностным. Вообще с прогнозами сейчас сложно. Здесь можно говорить, скорее, о неких образах будущего, потому что всё настолько неустойчиво и непредсказуемо, что политическая наука, как и другие науки, сталкивается с огромным вызовом этой непредсказуемости.
Кроме того, мы видим, что живём в ситуации глобального кризиса, и перед политической наукой стоят совершенно новые задачи, которые ещё 10 лет назад мы не могли себе представить. Отсюда и обострение дискуссий о месте и роли политической науки, о том, чем она в принципе должна заниматься. Эта неопределённость сказывается и в том, что различные политологи видят свою задачу очень по-разному.
Несомненно, нам нужна суверенизация политологии. Кстати, эта задача стоит не только перед российской, но и перед всей «незападной» политологией. Это очень большой вызов, потому что старые, преимущественно западные схемы, теории и подходы явно не срабатывают. Мы не можем рассчитывать, что эти подходы помогут нам объяснить то, что мы имеем сегодня, и тем более смотреть в будущее. Очевидно, что необходимо развитие национальных школ в политической науке. Но означает ли это, что в политической науке вообще нет универсальных закономерностей, которые касаются всех стран, и нам нужно выбросить всё наследие современной мировой политологии, как предлагают некоторые радикалы, да и саму политологию вместе с ними?
Я с такой точкой зрения не согласна, потому что политическая наука в постсоветский период уже сталкивалась с не меньшими вызовами, нашла выход из кризиса и себя утвердила. Более того, она институционализировалась. По существу, у нас давно сложилась особая область знаний, которая не покрывается ни историей, ни экономикой, ни социологией или антропологией, ни какими-то другими дисциплинами, и которая должна дать нам ответ на вопрос о том, что из себя представляет современная политическая система — не только наша, но и международная — и в каком направлении она развивается.
Есть множество традиционных и глубоких теоретических вопросов, которые по-новому сегодня стоят и перед нашей страной, и перед нашей политической наукой, и на которые политология не может не дать ответ, если она признает себя наукой, а не политтехнологией или пропагандой.
Но при этом я бы сказала так: наряду с этой точкой зрения есть точка зрения, что кризис, который мы наблюдаем в мире, ту политическую науку, которая сложилась и в мире, и в постсоветской России, по сути обесценил. Я бы сказала, это такая ультрарадикальная позиция.
С другой стороны, есть политологи, которые придерживаются как раз универсалистской позиции и по-прежнему смотрят на Запад как на ту модель, где есть единственно правильная теория. Они тоже не правы, потому что универсальной политической науки как не было, так и нет. Ни один из крупных политологов не предсказал ни то, что случилось с нашей страной в 1991-м году, ни то, что произошло в 2022-м. С этой точки зрения, смотреть на другие страны и черпать там вдохновение, наверное, можно, но это не дает нам объяснения того, что произошло с нашей страной. Нам нужно искать свои объяснительные модели, которые коренятся именно в нашей традиции, в нашем менталитете.
Обе позиции по-своему радикальны, непримиримы и идеологически обусловлены. А истина, между тем, — где-то посередине. Конечно, существуют подходы, теории и концепты, которые нельзя сбрасывать со счетов и говорить, что мы должны начать всё сначала, что всё, что было до этого, надо «сбросить с парохода современности». Мы хорошо помним, как это было в 20-30-е годы прошлого века, когда тогдашние молодые литераторы требовали предать забвению всех классиков. Мы уже это проходили, и я думаю, что такой радикализм нам совершенно не помощник.
А то, что касается наших молодых ученых, молодых политологов, то я за них спокойна. Они получили хорошую подготовку, у них хорошая теоретическая база. Они обязательно найдут ответы на те вопросы, на которые, может быть, наше поколение этих ответов пока не нашло.
— Большое спасибо за интервью!
